О том, как на Сучане японскую иену не приняли

24.07.2020

Празднование Дня кооперации на Сучанском рудникеЧего только не случалось в городе Партизанске за 124 года истории. Были времена, когда Сучанская долина была центром партизанского движения, а села Фроловка и Мельники, неподалеку, попеременно, столицами края. А еще до 1927 года на территории Сучанского рудника имели хождение свои собственные деньги, о которых мы сегодня и расскажем.

Вихри революций

Революционные события 1917 года и последующая Гражданская война 1917 -1922 годов в России нарушили связь окраин с центром. Дальний Восток ощутил нехватку денежных знаков, особенно мелких купюр.
Порой доходило до крайностей: дефицит разменных денег решали разрезая на части крупные купюры. Так, одну купюру временного правительства «керенку» делили на четыре по 50 рублей. На кусочках ставили печать местного банковского отделения и подпись его директора.
Как написал в своем исследовательском труде «Денежное обращение на Дальнем Востоке в период Гражданской войны и японской оккупации» историк Георгий Рогов, с чьими трудами нас познакомил местный историк Андрей Антонов, инициативу по разрешению денежного кризиса в Приморском крае и соседних регионах взяли на себя кооперативы, потребительские общества, муниципальные и частные предприятия. Многие из них наладили выпуск денежных суррогатов для покрытия дефицита денег на местных рынках, Так, например, в те времена в Никольск-Уссурийском организация казенных сельскохозяйственных складов выпустила свои ордера достоинством в 1, 3, 5, 10, 20, 40 и 100 рублей. На этих платежных документах указывалось: «Предъявителю сего казенными сельскохозяйственными складами и товарно-продовольственными лавками переселенческого управления в Приморской, Амурской и Сахалинской областях выдается товар на такую-то сумму». Союз Приамурских кооперативов в 1918-1919 годах выпускал в обращение билеты в 1, 3 и 5 рублей с указанием, что «настоящий билет предназначен для обращения не только в «Союзе», но и во входящих в его состав организациях. Эти денежные знаки, несмотря на указанные ограничения, получили массовое обращение среди населения при торговых сделках.
Во Владивостоке широкое распространение получили выпущенные в 1918 году обязательства Торгового дома «Кунст и Альберс» номиналами от 50 копеек до 10 рублей. В 1918-1920 годах также выпускали свои бумажные деньги «Приморское общество поощрения коннозаводства», Дальневосточное общество «Рыбак», потребительское общество вагоносборочных мастерских, кооперативное товарищество «Взаимопомощь», потребительское общество членов взаимного кредита «Взаимность», торгово-промышленное собрание, экономическое общество служащих крепостного управления и многие другие. Кроме того, различными торговыми фирмами, клубами, театрами, кафе, ресторанами и другими заведениями выпускались свои денежные знаки, имевшие хождение среди определенного круга лиц. Свои деньги имели театр «Иллюзион», кафе «Олимпия», ресторан I класса «Люкс», кофейная Урванцева, кафе-ресторан «Старый Шуин», клуб комитета помощи военным пенсионерам, типография «Далекая окраина», редакция газеты «Владиво-Ниппо» и многие другие. Не отставал от центральных городов и Сучанский рудник, где также были выпущены собственные деньги.

Колониальная экспансия

В 1918 году экспедиционный корпус Японского Императорского правительства высадился на русскую землю. Японцы одновременно с ружьями, пулеметами и пушками привезли с собой отпечатанные в Японии «военные банкноты», специальные денежные знаки. Это были изготовленные по особому заказу иены с надписями не только на японском, но и на русском языке. В тексте на русском языке было, например, указано: «1 иен Японскою Монетою. Императорское Японское Правительство». По сути это были колониальные деньги, так как интервенция носила не только военный, но и экономический характер. Местная валюта, в частности, царские деньги, деньги Правительства автономной Сибири, колчаковские деньги и другие ценности, хранимые в банках, под различными предлогами изымались оккупантами. Наилучшим доказательством успеха японской валютной интервенции служило увеличение на рынках Дальнего Востока количества этих знаков.
Вслед за японцами внедрять свои деньги поспешили и другие иностранные государства. В 1918 году выпустил в обращение денежные знаки корейский банк «Чосен-банк». В Николаевске-на-Амуре владелец магазина японец Симада в 1919 выпустил в обращение отпечатанные в Токио талоны. На лицевой стороне этих денежных знаков были помещены флаг японской империи и портрет самого Симада. На оборотной стороне купюр текст: «Предъявитель сего талона имеет право получить в магазине П. Н. Симады товара». А ниже указаны количество этого товара, фамилии и имена кассира магазина и хозяина и факсимиле их подписей.
Некоторые организации выпускали свои денежные знаки сразу в японской валюте. Так, например, во Владивостоке клуб Приморского союза беженцев выпустил боны в 10 и 20 сен, в Петропавловске-на-Камчатке акционерное общество «Нихон-Моохи и компания» выпустило чеки в 5, 10 и 20 иен, а приморская лесопромышленная контора «Киохту-Торге-Куникай» выпустила боны в 50 сен, 1 и 5 иен с текстом на японском языке.
Японские военные деньги постепенно входили в хозяйственный оборот Приморья и вытесняли из обращения обесценивающиеся местные деньги, были запрещены к использованию за пределами России и в Японии. Официальный Токио вообще их не считал валютой. А между тем, псевдовалюта преобладала в платежах при торговых операциях. В «русских» иенах делались сбережения населением, а Приморское правительство допустило прием этих денег в казенные платежи по установленному официальному курсу. К середине 1921 года военная японская иена акклиматизировалась настолько, что оказалась в роли как бы местной «обрусевшей» валюты, выступая в роли законного платежного средства.
По информации заведующего Владивостокским отделением «Чосен-банка», переданной им в Токио, уже к августу 1922 года во Владивостоке и на прилегающих территориях края находилось в обращении военных японских банкнот и их местных аналогов на сумму 10 миллионов иен. По сути, регион находился на грани экономической катастрофы, которая выражалась не только в возможной территориальной и экономической аннексии Дальнего Востока и Приморья, но и в том, что в сложившейся ситуации за ничем не обеспеченные бумажки, которых Япония могла отпечатать сколь угодно много, ее агенты имели возможность скупать реальные товары и получать услуги.
После освобождения Приморья от интервентов и белогвардейцев в октябре 1922 года началась активная борьба с иностранной валютой, главным образом с иеной. Потерпев неудачу в операции по превращению Приморья в колонию, японцы оставшуюся часть своих «военных денег» уничтожили. В настоящее время эти банкноты являются коллекционной редкостью и имеют очень высокую уже реальную цену.

Свой сучанский рубль

На Сучанском руднике через который прошли разрозненные отряды белой армии и интервентов всех мастей, к 1922 году сложилась ситуация, когда ни одна из существующих валют не вызывала уже реального доверия у населения. Общество практически перешло на натуральный обмен. Конечно, как универсальная валюта могли использоваться драгоценные металлы и другие ценности. Позже для удобства стали применять собственные бумажные деньги. Боны, выпущенные правлением Сучанского кооператива «Углекоп-двигатель», позже «Углекоп», имели разные номиналы и были подписаны председателем правления кооператива и имели срок годности, обозначенный на самом билете. Своеобразные денежные знаки достоинством в 1, 3, 5 и 10 рублей, отпечатанные на простой бумаге, имели размер 6х5 и 5х4 сантиметров.
В своей дипломной работе «История города Партизанска» местный историк Лидия Исидоровна Светличная приводит данные о том, что десятка имела по краям красную кайму и цифру «10» того же цвета, расположенную посередине, пятерка — розовую кайму и цифру, у тройки они были зеленые, а у рубля — желтые. Эти деньги, по словам историка Георгия Туровника, обращались только в Сучане и просуществовали аж до 1927 года, а кооператив, географически привязанный к шахте №6, до начала тридцатых годов прошлого века. На кооперативные деньги рабочие покупали хлеб в своих пекарнях, немудреные продукты в кооперативных лавках. В заготовительно-распределительной конторе рудника продукты и мануфактуру выдавали за эти деньги по строгим нормам с учетом числа членов семьи.
Но даже по такой схеме выживать было сложно. Муки, которую выменивали на уголь у местных крестьян, не хватало, и при выпечке хлеба в тесто подмешивали отруби. Хлеб пекли жены шахтеров. Мясо в то время было редкостью. Чаще оно было в виде солонины, которую везли из неблизкой Сибири и Монголии. Часто солонину заменяла соленая рыба. По информации краевого отделения Государственного архива на 1 января 1923 года численность рабочих и служащих рудника была 2668 человек, из них 238 служащие.
Ситуацию спасало только то, что в те годы Сучанский рудник являлся единственной в крае базой высококачественных углей. Спрос рождал предложение, добыча увеличивалась, а следовательно, хоть медленно, но росло благосостояние шахтеров.
С ростом добычи в Сучане с местного рынка быстро исчезли частные углепромышленники, а с 1923 года высококачественный уголь пошел и на экспорт в Маньчжурию и в южные порты Китая — Шанхай и Сингапур.
Устав от «чехарды валют», нестабильности и беззакония люди с радостью приняли приход рубля как знак долгожданной стабильности. Правда, немногие тогда понимали, что и новая Россия, и новые рубли были уже далеко не теми, что во времена канувшей в небытие Империи.

Антон СУХАРЬ

1 комментарий на «О том, как на Сучане японскую иену не приняли»

  1. Роман:

    Да и по истечении ста лет после описываемых событий рубль является просто мятой бумажкой в сравнении с японской йеной и американским долларом. Так государство относится к собственным деньгам и к населению страны.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.