История от барышень со штепселями до оптоволокна

Сейчас, когда сотовые телефоны есть даже у первоклашек, трудно представить, что всего сто тридцать лет тому назад во Владивостоке, сняв телефонную трубку, можно было услышать на другом конце провода женский голосок. Человек называл нужный номер, а невидимая барышня-телефонистка, ловко работая штепселями, соединяла его с cобеседником…
Ну, а на Сучанском руднике первые телефоны и телефонные станции появились позже лет на тридцать, а телефонизация изначально шла параллельно с разработкой угольного бассейна. Шахты нуждались в специализированной шахтовой связи. Ведь тот же управляющий рудником мог поинтересоваться состоянием дел не только в конторе той или иной шахты, но напрямую связаться со специалистами, работавшими под землей.

Один коммутатор — 20, второй — 30 номеров

Анатолию Ольхову, возглавлявшему городской узел связи Партизанска, повезло найти любопытнейший документ — список абонентов телефонной сети на Сучанских казенных каменноугольных копях то есть, по сути, самый первый телефонный справочник. Его он передал в Государственный исторический архив Дальнего Востока.
Деталь: на последнем листе списка имеется надпись, сделанная с использованием еще дореволюционного алфавита: “Настоящий список абонентов телефонной сети на Сучанских казенных каменноугольных копях Управление копями препровождает уряднику Сучанских копей с возвращением переписки по сему поводу. Дата — 30 мая 1915 года, № 4050.
Документ подписали: за управляющего копями С. Мухин, секретарь С. Сакуров”.
На первой шахте, откуда пошли расти терриконы Сучана, абонентов набралось немного — всего 23. За Управлением копями числились телефон в кабинете управляющего, телефоны делопроизводства и бухгалтерии угольного и расчетного отделов. В управлении размещался и телефонный коммутатор — аж на 20 номеров.
Среди абонентов в списке фигурируют начальная станция подвесной дороги, казарма солдат, электрическая станция, горная контора № 1, больница, центральная школа, а также шахта № 6 и конный двор. Ведь уголек тогда возили на лошадках.
В списке квартирных телефонов первым шел телефон заведующего шахтой № 1 Мочалова, были телефоны штейгеров первой и шестой шахт, маркшейдера Якушева, кассира Литвинчука, инженера от Морского ведомства Знаменского, священника, стражника без указания их фамилий.
В списке абонентов по шахте № 2 — помощник управляющего Мухин, заверивший список для урядника, инженер-механик Земсков, штейгер по разведкам Кривко, электромонтер Романов, заведующий конторой дороги Липатов. Имелись телефоны конечной станции подвесной дороги, десятой шахты, промывочной фабрики, строительной конторы, водокачки, механических мастерских и даже двух горизонтов, на которых велась добыча угля — 50 и 90 сажен. Помимо производственных, в списке — телефон врача Кайдалова, а также приемного покоя, канцелярии урядника и даже смотрителя колонии Дроздова. На второй шахте коммутатор был больше на десяток то есть на тридцать номеров.
В конце имеется приписка: “Частные телефоны Общества потребителей не функционируют, потому что Общество ликвидирует свои дела, и магазины опечатаны. Частный телефон в квартире подрядчика Золотовой… снят”.
Казалось бы, не несущие много информации факты, а все же приоткрывают завесу прошлой жизни, приближая ее к нашему времени.

Маркшейдер на проводе!

Кто же звонил с шахтовых горизонтов, снимая тяжеленную трубку телефонного аппарата? Можно ли найти кого-то из этих людей по прошествии более чем полвека?
Оказалось, что и Виктор Ефимович Шумов, которого знают и уважают многие в Партизанске, тоже в числе тех, чья рука держала телефонную трубку под землей:
— Когда я перед армейской службой работал на первой шахте помощником электромеханика, и мне приходилось пользоваться шахтовым телефоном. Кабели связи, которые прокладывали в шахтах, отличались особой прочностью, потому что внутри каждого проходил специальный тросик. Устанавливались под землей телефоны и на добычных участках, и в других местах, не было их только в лаве, где горняки добывали уголь. Аппараты крепились надежно, поэтому их вес не ощущался, но поднять даже трубку стоило труда. Потому что при изготовлении в целях безопасности все пустоты в телефонном аппарате и трубке заполнялись специальным негорючим составом.
Конечно, уголек с первой шахты шел отменный, но она была очень опасной — и по горным ударам, и по выбросам метана. А этот газ, в зависимости от его концентрации, может взрываться и гореть. На первой шахте аварии случались часто, иногда обходилось без жертв, а бывало, гибли не только шахтеры, но и горноспасатели. Обо всех происшествиях под землей на поверхность сообщали по шахтовой связи, это был основной способ оповещения о нештатных ситуациях.
Коммутатор телефонной станции располагался в административном корпусе шахты, где позже работала кожгалантерейная фабрика. Обычно за коммутатором сидели женщины, но встречались во второй половине пятидесятых годов и мужчины-телефонисты.
В то время вся связь в городе была шахтовой, на каждой шахте — своя телефонная станция. Городская связь и городской водоканал появились намного позже, когда шахты передали и связь, и участки водоснабжения городским властям. Вместе с развитием добычи угля на шахтах росла и развивалась шахтовая связь, постепенно увеличивалось количество абонентов.

До космических высот

Наибольшего расцвета это структурное подразделение Приморскугля достигло в советские годы, незадолго до развала Советского Союза.
Валентин Толмачев, инженер шахтовой связи, связист с большим опытом, вспоминает:
— Когда пришел, участок шахтовой связи был при ЦЭММ, им руководил Дмитрий Павлович Коваленко, а директором ЦЭММ тогда был Вениамин Петрович Рослый. Мы сначала занимали помещение бывшего шахтового медпункта, позже, когда перешли в здание администрации 21-й шахты, там была комната для монтеров. Тогда в городе работало пять шахт, и было, соответственно, пять станций — на шахтах №№ 21, 10, 20, “Северная” и “Авангард”. На каждой станции работали посменно четверо дежурных, одна старшая и один монтер. Помню телефонисток 21-й шахты — Марию Семеновну Аксененко, Дусю Махову, Елену Алексееву… Из молодежи работали Надежда Кравцова, Татьяна Коваленко, Наталья Козлова. Станцией занимался монтер шестого разряда Виктор Михальчук. В Авангарде и Углекаменске монтером работал Владимир Останов, на 20-й шахте — Александр Конов, на 10-й — Иван Шербин, на “Глубокой” — Петр Климентьев. Все они были высококвалифицированными специалистами, имели пятый-шестой разряды. И каждый день на линиях работала бригада монтеров по 6-7 человек. Если за день на все пять станций набирался десяток повреждений, это уже считалось ЧП, но повреждений обычно было очень немного, и они быстро устранялись. Ведь необходимо было обеспечивать постоянную связь с теми, кто находился в шахтах, под землей. Правда, мы обслуживали только линии на поверхности, а под землей работали свои, шахтовые связисты, которые были в штате на своих шахтах. Хотя, по просьбе руководителей шахт и других предприятий, приходилось и мне лично монтировать диспетчерские пульты. С тех пор сохранились хорошие отношения со многими руководителями — с Владимиром Гетуном, Иваном Глобой, Юрием Никифоровым и другими.
В 1975 году создано УПТС — Управление производственно-технологической связи, которое находилось в Артеме. Его первым директором стал Вениамин Петрович Карпов. УПТС подчинило себе всю шахтовую связь — от Приморья до Ургала. Тогда от “Приморскугля” ее курировал Эдуард Васильевич Шапошников, а главным энергетиком этого предприятия был знакомый многим шахтерам Адольф Зайц — его забрали с 21-й шахты в “Приморскуголь” на повышение.
У нас было современное оборудование, имелся выход на городские номера и с городских на шахтовые. На административном корпусе 21-й шахты была установлена антенна, обеспечивавшая космическую связь с Владивостоком, Артемом, с Министерством угольной промышленности в Москве. И, так как были заведены каналы 12-канальной станции К-12 на коммутатор, телефонистка могла вызвать любой московский номер. Чтобы отладить этот вид связи, меня направляли в Москву на учебу, где обслуживанию космической связи обучались также связисты из Воркуты, Сибири и других регионов. Бывал я и в Донецке на курсах повышения квалификации. Удивлялся красоте этого шахтерского города. А сейчас смотрю по телевизору, как его бомбят…
После того, как по решению Министерства связи, шахты, как и везде, безвозмездно передали свои АТС городу, за услуги связи шахтерам предложили платить. И вновь началось строительство шахтовых АТС. Имелись очень серьезные планы насчет строительства электронной станции, потом они были скорректированы. А в 90-е годы шахтовая связь оказалась ненужной, так как шахты стали закрывать. В 1995-1996 годах при Геннадии Васильевиче Железнякове остатки шахтовой связи были переданы городу,
Мы оставили в наших шахтах немало угля, хотя его еще можно было добывать. А вот в Чегдомыне и сейчас работают связисты, с которыми я встречался на курсах повышения квалификации. Оборудование установили германское — самое современное. Пласты там пологие, уголь добывают комбайнами. Хотя хозяин шахты где-то в Австралии, управляющий из Москвы, но молодые парни там могут заработать в месяц по 100-120 тысяч рублей.
Уходя от неприятных мыслей, Валентин Иванович говорит, что недавно к нему обратились ростелекомовские связисты — хотели проконсультироваться насчет кабелей. Ведь он до сих пор, как таблицу умножения, помнит, где какие и куда идут кабели. А шахтовый телефон сейчас можно увидеть разве что в музее истории города…

Тамара Голованова