Для 13-летней Марии детство закончилось поздней осенью 1941 года, когда фашисты оккупировали родное село Сушаны, что в Брянской области. Новый порядок, который тут же стали навязывать оккупанты превратил жизнь в существование, в постоянное ожидание беды. Отца Марии Михаила Прохоровича Модженкова, председателя сельского Совета, немцы не тронули, ехидно заметив, что негоже кадрами разбрасываться, когда каждый грамотный человек на счету, но с работы уволили. Немцы поначалу свой звериный нрав не показывали, позволяли народу выбрать из своих деревенских старосту и даже полицаев. Позже с помощью этих полицаев и старосты заставили работать на колхозных полях, выращивать пшеницу и рожь для Германии.
– В колхозе совсем не осталось лошадей и таскать тяжелые плуги и бороны пришлось колхозникам. Впрягались по пять-шесть человек в упряжь и тянули, скрипя зубами от натуги. Владельцев частных подворий и огородов оккупанты обложили таким налогом, что после его оплаты продуктов оставалось только для того, чтобы с голоду не умереть, – вспоминает Мария Дешина.
От постоянного голода и пневмонии умерла одна из младших сестер Маши, а вторая часто болела.
– Я успела доучиться до четвертого класса, после учеников отправили по домам, а нашу школу превратили в немецкий штаб. У меня внутри все просто сжималось от страха и возмущения, — нашу нарядную и уютную школу фашисты превратили в пыточную и каземат.
При таком тяжелом труде урожаи были мизерными. В снижении поставок зерна Рейху немцы винили обычно старосту, его, без суда и следствия расстреливали и выбирали нового. Желающих работать на этой расстрельной должности не было, поэтому старост и полицаев назначали силой, часто против воли, под угрозой расправы.
— Однажды ночью в наш дом ввалились немцы и полицаи, угрожая, они попытались заставить отца согласиться стать старостой села. Когда отец отказался, незваные гости связали его и увезли в неизвестном направлении. Утром отец вернулся босой, в разорванной гимнастерке, в синяках и кровоподтеках.
– Это было чудо! Потому, что мы уже мысленно попрощались с папой, думая, что его увели на расстрел.

На линии огня

Брянский лес, на опушке которого и располагалось село Сушары, контролировали партизаны. С наступлением темноты они приходили в село и брали у населения продовольствие и в то же время укоряли жителей за то, что работают в поле на оккупантов. Мол, за такие дела и расстрелять могут, как изменников Родины. С наступлением утра в селе хозяйничали полицаи и немцы, которые всеми способами пытались выявить и расстрелять сочувствующих партизанам, и им тоже были нужны продукты.
Были еще и ряженные, которые под видом партизан приходили ночью к людям, а утром сердобольных селян полицаи уже тащили в комендатуру и обвиняли в связях с партизанами.
– Кровь лилась рекой, а мы, маленькие дети, боялись всего и всех.
Осенью 1942 года в немецкую комендатуру поступила разнарядка на отправку девушек на работы в Германию. Немцы и полицаи ходили по дворам, где жили девушки старше четырнадцати лет, и раздавал им повестки на принудительную отправку. Отказавшимся грозили расстрелом.
– Я как увидела в окно, что они идут к нам, закричала, заплакала: «Мама они меня в Германию угонят». Убежать не было никакой возможности, я, в чем была, это был уже конец октября, залезла на чердак и упала навзничь за печной трубой. «Ольга, где твоя дочка?», – спросили у матери.
— Мама, рыдая, сказала, что отправила меня за четыре километра на мельницу рожь молоть. Говорит, а сама молит полицая, нашего местного парня: «Максимочка, отведи их от нашего дома. Не нужно забирать дочку в Германию». Максим к немцу обращается, мол, девки тут нет, а те ни в какую не хотят уходить. Мол, если привел сюда, так и давай ее оформлять будем. Согласились уйти только после того, как забрали у нас все продукты и бутыль самогона в придачу. Немец, правда, направился к лестнице на чердак, но мама с криком упала к нему в ноги, тот отмахнулся от нее и велел полицаю вести его в другой дом, где точно крепкие молодые работницы есть.
Мама меня после ухода немцев увела на гумно — место, где хранится в снопах зерно. В темноте, среди мышей и пыли я, трясясь от страха и холода, просидела до самого утра, пока немцы окончательно не угомонились.
В тот день и ночь из нашего села угнали восемь девушек. Они позже работали на заводах в Германии и домой вернулись только в 1947 году, проведя три года на чужбине и два года в фильтрационном лагере для бывших военнопленных.
Село Сушары располагалось на реке Снов, которая в октябре 1943 стала линией фронта. С одного берега била советская артиллерия, а с другого ей отвечала немецкая. Снаряды пролетали со страшным воем над селом и взрывались за околицей, поднимая вверх тонны земли.
– Мы убегали в рощицу, неподалеку от дома. С собой успевали прихватить только чугунок фасоли и корову. Бабушка Матрена и дедушка Парамон не могли идти так далеко и пережидали время боев в окопе, вырытом возле дома. При каждом взрыве мы кричали и плакали, ничего страшнее мне в жизни переживать не приходилось.
Несколько дней босые, в легкой одежонке, мы находились точно на линии огня. Пили молоко, которое давала корова.
Отступающие немцы просто осатанели. Если в нашем селе они успели сжечь только гумно с большим запасом зерна в снопах, то соседнее село Бровничи, стоявшее в трех километрах от нашего, они уничтожили полностью. Фашистские палачи сожгли там все дома и убили почти всех жителей, не пощадив даже младенцев, которых изверги прямо из люлек поднимали на штыки…

После Освобождения

Сразу после освобождения села, отца и других мужчин призвали в армию. Многие односельчане так и не дошли до фронта. В местечке Жаревое колонна новобранцев, которых еще не успели даже переодеть в солдатскую форму, была почти полностью уничтожена огнем немецкой авиации. Погиб и отец Марии Михаил Прохорович.
Мария пошла работать в колхоз, где оставшиеся в живых жители села — женщины, старики, дети да инвалиды, стали восстанавливать порушенное войной хозяйство и растить зерно для фронта. Вскоре Марию направили санитаркой в местный медсанбат, затем перевели в сельский фельдшерско-акушерский пункт, а после она работала на торфяных разработках.
После войны семья Модженковых, по приглашению маминого брата Петра Чернышова, переехала на станцию Фридман, а затем в город Сучан.
В Сучане мама и дочь пошли работать в детский сад № 2, что находился возле железнодорожного вокзала. Мама — прачкой, а Мария – няней, младшая Аня пошла доучиваться в школу.

История одной фотографии

Незадолго до публикации дочь Марии Михайловны Валентина Филипповна принесла в редакцию фотографии своей мамы из семейного альбома. Среди множества фото, наше внимание привлекла одна семейная фотография военной поры. На этом фото еще жив отец и вся семья в сборе.
– Видите, с краю, с ребенком на руках стоит моя мама, которой в момент снимка было 15 лет. После голода, холода и лишений времени немецкой оккупации, когда она вместе с родными спасалась от артобстрелов, бомбежек, полицаев и карателей в лесу, в оврагах и болотах, куда селяне убегали часто, в чем были. Из-за систематического переохлаждения она тогда заболела пневмонией, которая почти свела ее в могилу.
На этом семейном фото мама запечатлена в новой одежде, которую ей сшили на погребение, так как родные думали, что вряд ли девочка выживет после «чахотки». От смерти маму спасла бабушка-знахарка, которая в прямом смысле вытащила ее с того света. К сожалению, мы не знаем имени этой самоотверженной женщины, которая многим односельчанам спасала жизнь и здоровье в годы войны, когда люди были лишены возможности получать медицинскую помощь.
В восемнадцать лет Мария вышла замуж за фронтовика-орденоносца, рабочего вагонного депо Филиппа Дешина. С Филиппом Яковлевичем прожили душа в душу много лет. Они были под стать друг другу: добрые, отзывчивые, компанейские, люди, на которых всегда и во всем можно было положиться. В любви и согласии воспитали троих детей, дождались внуков и правнуков. Командир взвода пехоты Филипп Дешин ушел из жизни прежде времени, причина – осколки снаряда, навечно оставшиеся в теле ветерана.
Но память об этом человеке будет жить вечно, биография героя внесена в книгу Памяти музея истории города Партизанска.
Бабушка Маша души не чает в своих внучатах, рассказывает им сказки и стихи из своего детства. Бывает, вспоминает и о войне, но на глаза сразу наворачиваются слезы и душа болит от пережитого горя и лишений.
Мария Михайловна Дешина — ветеран труда с полувековым стажем, общественница, участник художественной самодеятельности. Много лет пела в «Хорошках» и «Ивушке». Несмотря на возраст, любит готовить, рукодельничать и разводит цветы. Ее огородик до сих пор является образцом для соседей, а ухоженные ряды рассады на балконе, говорят о том, что урожай-2017 обещает быть богатым.
А еще бабушка Маша вяжет, вышивает и дарит свои изделия знакомым.
– Я никогда и никому в жизни слова дурного не сказала, наверное, поэтому люди платят мне добром на добро. Я желаю, чтобы жители Партизанска, да и все люди в мире, были здоровы и жили мирно, пусть никогда на Земле не будет войны. Я не хочу, чтобы кто-либо пережил даже часть того, что пришлось на мою долю. С Днем Победы, земляки!

Антон СУХАРЬ.
Фото автора и из личного архива семьи Дешиных