Шахтерский характер Валентины Федотовой

26.08.2016

Валентина Серафимовна Федотова — человек заслуженный и известный не только у себя в Авангарде, где живет с детства. 26 лет она отдала шахте № 29, ставшей позже шахтой “Авангард”, из них 23 года эта сильная духом женщина работала под землей, наравне с мужчинами.Созданная ею комната трудовой славы — дань памяти горнякам и другим жителям Авангарда, трудившимся на благо шахтерского еще до недавнего времени поселка и нашего города в годы былых пятилеток. За эту и другую общественную работу Валентина Серафимовна награждена Почетным знаком Партизанского городского округа. Это ее рассказ о жизненном и трудовом пути.

Из послевоенной Москвы на Дальний Восток

Моя мама Анна Алексеевна Алдонова не была коренной москвичкой, в столицу приехала из колхоза в Орловской области. Работала токарем на одном из заводов, где встретила Серафима Жиронкина, своего земляка. Родители поженились, и через год родилась я. Позже появилась на свет сестренка Катя, семье дали от завода квартиру. Трудились бы наши родители на заводе и дальше, а мы с сестренкой выросли бы москвичками, но вскоре грянула Великая Отечественная война. Мне было три года, когда папа ушел на фронт рядовым. Фашисты были уже на подступах к Москве, есть было нечего, мы голодали. У мамы пропало молоко, сестренка Катя умерла. Нас эвакуировали в Замоскворечье, там не бомбили, и было легче прокормиться. Дом наш разбомбили, когда кончилась война, жить было негде, и мы с мамой отправились к родственникам в Подмосковье. Отец с войны не вернулся. Он погиб и был похоронен на Украине.
В послевоенные годы проводились оргнаборы на Дальний Восток. Мне было семь лет, когда мама завербовалась на работу в Приморье. Вербовщик, как водится, наобещал золотые горы. Но, приехав сюда, поначалу жили в конюшне. Мама работала в строительной организации. Когда она вышла замуж за отчима, Анатолия Федоровича Сербиненко, начали строить небольшой дом.
В первый класс я пошла не в семь лет, а в девять, потому что просто нечего было надеть и обуть. И не одна я была такая в послевоенные годы. В старой школе, которая располагалась в бараке с печным отоплением, в нашем первом классе были ученики разных возрастов — кому по восемь, а кому и по девять лет. Наша учительница Нина Васильевна Дроздова была совсем молоденькой, но всех нас любила и по-матерински опекала. Когда вышла замуж, стала Кузнецовой. Нина Васильевна была самым первым учителем Авангарда, ее в поселке очень уважали. Ее фотография есть в нашем музее. Так сложилось, что я окончила только шесть классов. Мы все любили нашего классного руководителя Алексея Федоровича Капустина. Это был душа-человек и мастер на все руки — умел даже шить и вязать. И еще у него был большой талант рассказчика: на сцену выйдет, начнет читать отрывок из какого-нибудь рассказа — заслушаешься. Он, бывало, сердится на нас, за что-то отчитывает, а мы не боимся, нам смешно. Материалы о жизненном пути Алексея Федоровича и даже некоторые его вещи сейчас тоже хранятся в нашем музее.
Пошла работать после шестого класса, а в восьмой класс вечерней школы закончила через девять лет, минуя седьмой. Отчим на лошади развозил хлеб. Его и маминого заработка не хватало, — в семье росли двое младших братьев — Леня и Володя. Сначала я работала вместе с Евгенией Матвиенко в отделении связи шахты № 29, можно сказать, была первой почтальонкой Авангарда. Сама маленькая, худенькая, а сумка у меня была такая большая…

Ударницы-мотористки

В марте 1957 года мне исполнялось 18 лет, но 30 января я уже пошла работать на шахту, сначала лебедчицей, потом — мотористкой. В Авангарде все работали на шахте — и мужчины, и женщины, другой работы и не было.
Приходилось катать в шахте вагонетки вручную. Вес вроде и небольшой — 100 кг, но на ровном месте не сдвинешь, а когда катишь под уклон, надо хорошо придерживать, чтобы не сошла с рельсов. На откатке работала с напарницей Раисой Нестеренко. Когда появились лебедки, вручную вагонетки уже не катали. У нас, мотористок, была ставка 3 рубля 20 копеек за смену, а нам троим: Насте Турбиной, Галине Тимошук и мне, платили по четыре рубля, как наиболее старательным и добросовестным.
В административном корпусе маленькой 35-й шахты, в котором шахтеры собирались на раскомандировку, висела Доска почета, и на ней среди забойщиков и проходчиков наши фамилии — трех женщин-мотористок.
На шахту пришел работать и мой будущий муж Андрей Федотов. Он отслужил на Тихоокеанском флоте и пришел с другими сослуживцами на шахту № 29. Сразу отправился в забой, сначала учеником, а потом забойщиком.
С мужем мы познакомились на танцплощадке у старого клуба. Здесь собиралось много молодежи потанцевать вальс, фокстрот. Потом, когда поженились, жили в одном из домов, которые в Авангарде называли “Три крейсера”. Они были деревянные, без удобств, фундаменты заливали пленные японцы. Ну, а благоустроенную квартиру получили уже позже.
В 1959 году я серьезно травмировалась на шахте не по своей вине, месяц пролежала в больнице. Думала, что не смогу больше ходить, но, слава Богу, обошлось. В больницу ко мне приходили не только подруги и Андрей, будущий супруг, но и директор нашей шахты Волкогон. Григорий Алексеевич был очень хорошим человеком и настоящим хозяином шахтерского поселка. В годы его руководства 29-й шахтой высаживалось великое множество саженцев и цветов, поселок был очень красивым, ухоженным, и жизнь в нем кипела. Сейчас людей такого масштаба, как Григорий Алексеевич, встретить трудно. Мне почему-то иногда думается, окажись он в Авангарде, когда собрались закрывать нашу шахту, не было бы нынешнего сложного положения.

Стать горным мастером

Выйдя из больницы, приняла решение окончить в вечерней школе восемь классов и учиться дальше в Сучанском горном техникуме. В школе рабочей молодежи учились многие шахтеры. Со мной в школе, а потом и в техникуме учились Даниил Викул, Герман Макшаков, Анатолий Селедцов, Володя Петров.
Работали мы с мужем на одном участке и даже в одну смену. Так что тормозки собирала сразу обоим. Мой муж, Андрей Федотович Федотов, был настоящим трудягой, ему присваивали звание “Лучший по профессии”. Стал он и кавалером знака “Шахтерская слава”, и ветераном труда. Одно время работал в бригаде Анатолия Селедцова. Начальником седьмого участка был Алексей Георгиевич Кондратьев.

Вентиляция в шахте — первое дело.

После окончания техникума работала горным мастером по вентиляции. Не будет ее — не будет никакой добычи. И вообще по требованиям техники безопасности в таком забое нельзя находиться. Помню, как на горизонте 200 провела замер газа. Вижу, что прибор буквально зашкаливает. Попросила одного из горняков замерить газ его прибором, подумала: “Может, мой не исправен?” Он замерил — прибор не звенит, а просто верещит. Значит, загазованность очень высокая. Я взрывникам говорю, что работы в лаве останавливаю, прошу покинуть опасное место. А они меня, совсем еще девчонку, на смех подняли. Я позвонила диспетчеру, поставила в известность начальника участка ВТБ и главного инженера. Они быстро прибыли на место, разобрались в ситуации. Лаву сразу же перекрыли деревянной перемычкой, чтобы прекратить поступление газа, но он еще долго понемногу просачивался. Уголь из этой лавы не взяли, зато сохранили жизни людям. У них были и жены, и дети, которым пришлось бы расти без отцов. За правильные действия в опасной обстановке и принятые меры по соблюдению техники безопасности мне присвоили звание “Лучший горный мастер” с занесением в трудовую книжку. Были и другие случаи, когда шахтеров приходилось выводить из забоя. Если начинает садиться лава, раздается потрескивание, потом треск становится слышнее. Это уже сигнал — немедленно покинуть опасное место. Ведь когда лава сядет, шахтовые стойки из лиственницы сломаются, как карандаши, и никого живого под угольными глыбами не останется…

Общественная работа смолоду

В 60-е годы на нашей 29-й шахте работало около 1200 человек. И добычу горняки давали, и отдыхали дружно. От профкома выделялись путевки на санаторно-курортное лечение. В городе работал санаторий-профилакторий, где шахтеры и шахтерки поправляли здоровье. Как председатель участкового профсоюзного комитета, я занималась организацией отдыха нашего трудового коллектива. Шахтеры ездили в круизы на теплоходе, в выходные — и летом, и зимой — отдыхали на природе, брали с собой детишек.
26 лет отработала я на 29-й шахте, из них 23 года — под землей. Вышла на отдых. Работала в комитете “Дети войны”, потом избрали председателем ветеранской организации Авангарда. Встречаемся каждый месяц, навещаем больных, выступаем с беседами в школе. И в последний путь провожаем тех, кто трудился на благо Авангарда и Партизанска…
В этом году десять наших ветеранов приняли участие в акции “Вода России”, работали на очистке ключа Тарзан. Особенно старалась Алла Маракулина, вдова почетного шахтера. Немало времени уходит на наш общественный музей, в который превратилась комната трудовой славы. Идею его организации мне подсказала почетный житель Партизанска Любовь Васильевна Самохвалова, а материалы помогали собирать земляки. Много помогала Анна Тощева, недавно ушедшая из жизни. И родные люди — дочь Марина и внучка Вероника не остались в стороне.
Теперь в наш музей приезжают даже из других городов родственники и знакомые тех, о ком у нас собраны материалы. А мне нравится, когда на экскурсию приходят ребятишки из детского сада. Они сначала молча смотрят, а потом начинают узнавать на фотографиях: “Это моя бабушка! А это мой дедушка!” Скорее, уже прабабушки и прадедушки. Для того и создан наш музей, чтобы у потомков осталась память о труде и жизни наших земляков.
Хотя шахты давно закрыты, Партизанск, который полюбила в юности, был и остается для меня шахтерским. Возможно, еще получится, возобновить добычу угля в районе села Александровка. Как бы то ни было, хотелось бы, чтобы для детей и внуков шахтеров появлялись в городе рабочие места. А ветеранам на День шахтера и День города желаю подольше оставаться в строю, чтобы не редели так стремительно наши ряды.
С праздником, дорогие шахтеры и шахтерочки! С праздником, уважаемые жители Партизанска.

Записала Тамара ГОЛОВАНОВА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.