Деревня была пустынной: на улицах и во дворах ни людей, ни скотины, ни лая собак… Беленые хаты — с плотно задернутыми занавесками в разгар солнечного дня.

Зашли в крайний дом. Внутри чисто подметенные глинобитные полы, русская печь, в которой стоят еще горячие чугунки с борщом и кашей. Куда все подевались, от какой напасти убежали? Страшный ответ ждал за дальним овином. На зеленой траве — жители деревни, вернее, их останки. Изверги их не расстреляли, не повесили стариков, женщин, детей, а изрубили на части…
По горячим следам отряд НКВД — НКГБ вышел на след банды, которая под весом награбленного добра не успела далеко уйти. Наши солдаты были готовы дать бой палачам. Смелые в борьбе с беззащитными женщинами и детишками, бандиты трусливо сдались, подняв запятнанные кровью руки. «Расстрелять!» — таким был приговор палачам…
Навсегда останется в памяти Юрия Сафарова, жителя города Партизанска, эта страшная военная история, рассказанная его отцом Николаем Файзрахманом. Воевал он сначала в пехоте под Сталинградом, продолжил стрелком-радистом бомбардировщика Пе-2 в небе над оккупированной фашистами Европой, а закончил в отряде НКВД — НКГБ на Львовщине, выслеживая и уничтожая банды украинских националистов и других пособников фашистов. Они совершали ночные набеги на мирные села, обстреливали из засад представителей власти, учителей и врачей, военных и сотрудников милиции, резали, травили, жгли, взрывали, делали невыносимым существование людей, которые смертельно устали от войны и хотели простой мирной жизни. Местные жили в страхе, зная, что даже за кружку воды, поданную советскому солдату, за желание сидеть за школьной партой бандиты могут лишить жизни всю семью. Чтобы навсегда покончить с бандеровской нечистью, приходилось в лесах проводить настоящие военные операции с танками и самолетами. Эта борьба продолжалась до конца 50-х годов прошлого века.
— Отец говорил, что даже на фронте столько крови и смерти не видел, сколько за время службы на Западной Украине, — вспоминает Юрий Николаевич.

Бомбы и листовки

Война для Николая Сафарова началась осенью 1942 года в 55-м отдельном саперном батальоне второго механизированного корпуса под Сталинградом.
Башкирский паренек, приписавший себе сразу три года, чтобы попасть на фронт, угодил прямо в пекло великого сражения, ставшего началом коренного перелома в Великой Отечественной войне. Вместе с боевыми товарищами Николай наводил переправы, минировал подступы к траншеям и другим важным объектам, на свой страх и риск занимался разминированием.
В разгар битвы за главный город на Волге был тяжело ранен и направлен на длительное лечение в тыловой госпиталь, где он встретил свою будущую жену — выхаживавшую его медсестру Валентину Беликову из Сучана. Все свободное время она проводила у его кровати, слушая рассказы о бескрайней башкирской степи, пасущихся табунах и отарах, о том, как объезжают непокорных скакунов, а у костра, когда в казане варится вкусная похлебка, звучат флейта курай и татарские гусли.
А Валя рассказывала о красотах Уссурийской тайги, о живущих в ней тиграх и медведях, о своих братьях-шахтерах и отце, участнике Гражданской войны и знатном колхозном пчеловоде, качающем на Соломенном перевале рекордные килограммы липового и цветочного меда.
На войне Валентина была с самого ее начала. Под обстрелом выносила с поля боя раненых бойцов и офицеров, сама была ранена и награждена орденами и медалями.
На признание Николая в любви девушка ответила взаимностью и пообещала писать ему на фронт и ждать возвращения с Победой. После госпиталя его направили на трехмесячные курсы стрелков-радистов, а в конце 1943 года из авиационной школы — в полк фронтовой бомбардировочной авиации.
За два года в составе экипажа бомбардировщика Пе-2 Николай Сафаров совершил более сотни боевых вылетов, бомбил неприятельскую технику, железнодорожные узлы, склады топлива и боеприпасов в Польше, Венгрии, Чехословакии и Германии. Случалось летать в разведку на аэрофотосъемку фашистских позиций и в агитационные рейсы, когда вместо бомб над вражеской территорией сбрасывали листовки на немецком языке с призывами прекратить сопротивление и повернуть оружие против Гитлера.
Фронтовая работа у Николая Файзрахмана была не из простых. Стрелок-радист — это практически единственная защита большого бомбардировщика от истребителей. За время службы он лично сбил два немецких самолета, а сколько отогнал от своей боевой машины — и не сосчитать вовсе. Четыре раза Сафарова подбивали немецкие зенитки, но везло, и самолет, попадавший под шквальный огонь, прошитый осколками и снарядами, порою с дымящимся хвостом и на одном двигателе дотягивал до своего аэродрома.
В пятый раз его подбили над ночным Берлином ранней весной 1945 года. Сбросив фугасы на сталелитейные заводы Круппа в Магдебурге, нужно было сделать круг над столицей Третьего рейха и возвратиться на базу в прифронтовой полосе. Но не получилось. Эскадрилья была обнаружена немецкой ПВО и обстреляна из мощных 88-миллиметровых зенитных пушек.
На самолете Николая Сафарова задымил один из двигателей, потом второй. Летчик, теряя силы, увел бомбардировщик в сторону от города. Попрощавшись с товарищами, он, как командир экипажа, дал приказ всем прыгать. Николай и штурман, который тоже получил множественные осколочные ранения, выпрыгнули из самолета с парашютами и приземлились в ночном лесу на немецкой территории.
Почти сразу их начали искать. Шансы спастись в лесу у двух раненых летчиков были практически равны нулю, но на их счастье падение раньше врага заметили фронтовые разведчики, совершавшие перед наступлением на Берлин рейд по глубоким тылам противника.
До конца жизни Николай Сафаров не мог без слез смотреть кино о войне. Самым тяжелым для него был фильм «Хроника пикирующего бомбардировщика», главные герои которого как раз летали на бомбежку на его родной «пешке» — так летчики с любовью называли свои Пе-2.

На страже госбезопасности

Победу младший лейтенант встретил на больничной койке. Врачебная комиссия признала его негодным к летной службе. Командование авиаполка, помня о полетах за линию фронта и опыт в пехоте, рекомендовало Николая Сафарова на службу в четвертое управлении НКВД — НКГБ СССР, занимавшееся борьбой с бандами дезертиров и националистов на освобожденной от врага территории.
Вместе со своими новыми товарищами, пограничниками и чекистами, совершал рейды по лесам Западной Украины, выискивая схроны и базы украинских националистов. Во время одной из проверок расстреляли группу из восьми бандитов, зверски казнивших жителей деревни, сочувствовавших советской власти.
За самоуправство участников расстрела осудили на десять лет лагерей. Вскоре, правда, разобрались и освободили с Колымы по амнистии, а позже реабилитировали и вернули награды и звания. За смелость, проявленную в борьбе с бандитизмом, Николая Сафарова наградили специальным знаком МГБ.

Жизнь в шахтерском Сучане

Выйдя в отставку, Николай нашел Валентину, и они поженились. Жить сначала остались во Львове, но тоска супруги по Сучану взяла верх, и вскоре молодые и их маленький сын Юра перебрались на юг Приморья к родственникам жены в шахтерский городок.
Николай освоил профессии механика и электрика, работал до выхода на заслуженный отдых в ремонтно-наладочной бригаде производственно-отопительной котельной, которая располагалась напротив профессионального училища №17. Бригада занималась аварийным и плановым ремонтом котлов, теплотрасс и отопительного оборудования на котельных города.
Сын Юрий пошел по стопам отца, освоив семь рабочих специальностей. Работал на шахте №10 подземным электрослесарем, водителем в Морской геологоразведке, машинистом-бульдозеристом и экскаваторщиком в погрузочно-транспортном управлении, водителем автобуса. В армии был механиком-водителем танка и сапером, а после окончания Корсаковского мореходного училища судовым механиком силовых установок двадцать лет отходил в море на кораблях торгового флота.
— У нас семья «краснознаменная», — с гордостью говорит Николай. — Мама и папа за подвиги в годы Великой Отечественной войны имели награды, в том числе и орден Красного Знамени. К этому ордену в годы службы в армии представляли и меня. Мы впятером под руководством нашего командира майора-фронтовика Аблогинова разминировали склад с ядом времен японской оккупации в городе Анива на Сахалине. Каждая емкость содержала по 250 литров сильнейшего яда. Оставляя остров, японцы заминировали склад, намереваясь отравить все живое в округе. Во время штурма в 1945 году осколок перебил провода, питающие пульт дистанционного взрывателя, и мины тридцать лет на боевом взводе находились вблизи жилых домов и предприятий. На свой страх и риск мы, саперы, вошли в склад и обезвредили заряды. После приехали военные медики, которые забрали емкости для исследования. Однако командование, не желая предавать события огласке, отклонило награждение саперов, ограничившись устной благодарностью от командира части.
Родители для меня стали примером. Думаю, они бы всецело поддержали воинов, сражающихся сегодня в зоне СВО. Ведь спустя десятилетия их правнуки опять ведут борьбу с бандеровцами.

Антон СУХАРЬ.
Фото автора и из личного архива Сафаровых